Не превращайся в лозунг. Человек - это поэзия.
Однажды они взяли с собой на гастроли психиатра и торговца наркотиками. Психиатра вскоре уволили, торговец остался. Затем их певец сильно постарался и забил три гола подряд: героиновая зависимость, развод и самоубийство. Несмотря на это, Depeche Mode дожили до двадцатилетия здоровыми и счастливыми. Как же им это удалось, черт возьми?
читать далееЛетом 1994 года «Диета Дэйва Гэхэна» была примерно такова. Придя в себя где-то в середине дня в каком-нибудь номере американского отеля, он начинал с двух стаканов водки. Голос был сорван до того, что Гэхэн не мог разговаривать, поэтому он звонил своему личному помощнику Джерри и выстукивал условную комбинацию по трубке. Потом забирался в лимузин, ехал в аэропорт и по пути захватывал в «Макдональдсе» гамбургер -- единственную еду за весь день. В самолете наступал черед двух таблеток «валиума» и полной отключки.
Когда Гэхэн приезжал в зал, гастрольные медики вкалывали ему стероиды от горла и болеутоляющие от всего остального. «Я превратился в помойный бак», -- с горечью вспоминает певец.
К тому времени, как он выходил на сцену, химический коктейль, пришпоренный адреналином, уже поддерживал его в странном равновесии: он прекрасно себя чувствовал, скакал и улюлюкал так, точно с ним все в порядке. Однако после концерта сразу запирался в номере, ни словом не обменявшись с соратниками по группе, и в одиночестве всю ночь колол себе героин. Затемнение.
К концу 14-месячного турне из 158 концертов «Песни веры и преданности» (Songs of Faith and Devotion) Дэйв Гэхэн весил всего 100 фунтов и был бледен как мел.
Трудно поверить, но следующие два года оказались еще хуже -- жуткий наглядный урок на тему «Почему героин -- очень плохая привычка». Между бесплодными периодами в реабилитационной клинике, которые завершались преждевременными выписками, жизнь его разваливалась на куски с ужасающей скоростью: вторая жена ушла, первая запретила видеться с их маленьким сыном Джеком, дом в Лос-Анджелесе обчистили грабители. Гэхэн оказывался в отделениях экстренной помощи столько раз, что санитары Западного Голливуда дали ему кличку «Живучий Кошак». В какой-то момент он запил «валиум» вином и в попытке самоубийства вскрыл себе вены. Самая известная и прискорбная передозировка «спидболом» из кокаина и героина привела к тому, что у него остановилось сердце, и две минуты он был практически мертв.
Невоздержанность Гэхэна, вероятно, была в то время эффектным аттракционом для публики, но проблемы имелись и у других членов Depeche Mode. Во время тех же гастролей автор песен группы Мартин Гор, лицо которого оставалось неизменно свежим, перед каждым концертом выпивал две бутылки вина: он свято верил, что если выйдет на сцену трезвым, то непременно забудет, как играть. Клавишник Энди «Флетч» Флетчер в последних концертах в США вообще не участвовал: остался на Гавайях приходить в себя после нервного срыва. Студийный гений Алан Уайлдер безнадежно отдалился от остальных участников, а через год покинул группу навсегда.
«У вас не должно возникать впечатления, что такие проблемы были у одного человека, и он потопил весь корабль, -- со странноватой гордостью подчеркивает Энди Флетчер. -- Пробоин было много».
Итак, перед вами Depeche Mode -- группа, которая никогда ни в чем не знала меры.
Свой первый сингл «Dreaming of Me» Depeche Mode выпустили 20 февраля 1981 года, и то, что спустя двадцать лет они живы и неплохо себя чувствуют, выпустив десятый студийный альбом «Exciter», -- сам по себе маленькое чудо. В начале 80-х английская электронная группа с гедонистическими аппетитами американских «свиней рока» так яростно начала и так долго продолжала оттягиваться, что вообще странно, почему к распаду они подошли только в 1994 году.
Когда проблемы Дэйва Гэхэна получили огласку, группа перестала, наконец, восприниматься как несколько абсурдное популярное развлечение для масс с тягой к показной обреченности и черной коже. Может, из-за портновских изысков, которыми они радовали поклонников на протяжении многих лет, может, из-за предпочтения синтезаторов гитарам, но Британия никогда не воспринимала Depeche Mode слишком всерьез.
К счастью, им на это было наплевать. Они стали самой устойчивой британской группой своей эпохи, добившейся международной славы. Что бы ни происходило -- смерть, наркотики, депрессия, уход участников, -- они всегда отлично слышали новое, умели сочинить хорошую мелодию и ни разу не записали паршивой пластинки. В Америке они -- кульминация моды на все английское: группа, размышляющая в своих песнях о смерти, Боге и садомазохизме, кажется одинаково уместной на стадионе и на танцплощадке. Smashing Pumpkins, Nine Inch Nails, Slipknot, Korn, Deftones, DJ Shadow и техно-продюсеры Детройта -- все они снимают перед ними шляпы.
«Я читал "Нацию прозака", и мне кажется, что ее автор, Элизабет Вёрцель, именно нас и The Smiths обвиняет в том, что мы завели моду на "жалость к себе", -- хмыкает Гор, один из тех немногих людей, чей смех звучит в точности, как «ха-ха-ха». -- Мы же просто пытались в свою поп-музыку ввести какие-то элементы реальности».
Сегодня Depeche Mode обосновались в экстравагантно плюшевом лондонском частном клубе «Домашний дом», где к антиквариату не относятся разве что телефоны. Им уже под сорок, но, как подчеркивает, скривившись, Гор, они нисколько не «повзрослели». Да и по виду не скажешь. Гор в лыжной шапочке и странной лоскутной кожаной куртке, сияет, как мальчишка, а консервативно одетый Флетчер в очках меньше всего на свете похож на рок-звезду. Это показательно: они снимают комнаты в таком месте, где деньги текут рекой, но им вслед поворачивается значительно меньше голов, чем вслед Тамсин Аутуэйт из сериала «EastEnders», остановившейся в клубе одновременно с ними. Видимо, Depeche Mode -- величайшая культовая группа в мире.
Чуть дальше по коридору -- комната Дэйва Гэхэна. Он приветствует меня словами: «Заходите, я не кусаюсь. Что бы вы обо мне ни слышали». Его лицо раздвигается волчьей ухмылкой, он чисто выбрит и вновь сияет здоровьем. Даже прическа у него такая же, как в конце 80-х. С головы до пят он упакован в блестящую черную кожу, если не считать выглядывающих из-под штанин светло-голубых носков. В руке медленно дымится тонкая сигара -- единственный порок, от которого он не отказался. О темных временах напоминают лишь татуировки и шрамы на бледной руке. Иногда на середине фразы он замолкает, но по большей части ответы его мгновенны и точны, он открыт и словоохотлив, когда рассказывает об извилистой карьере группы в последние два десятилетия.
«Они ниспровергают законы тяготения, -- говорит о Depeche Mode основатель фирмы звукозаписи Mute Дэниэл Миллер, который подписал с ними первый контракт и вообще направлял по жизни. -- Нет, не так: они сформулировали свои законы тяготения».
Если у Depeche Mode и есть то, о чем знают все без исключения, так это -- откуда они взялись. Бэзилдон всегда считался посмешищем, но группа помнит безработицу и бессмысленные драки по вечерам. Не очень приятное место для четырех подростков из рабочих семей в конце 70-х годов.
Хотя Гор, Флетчер и их друг Винс Кларк послушно ходили в церковь (правда, Гор отрицает, что вообще верил в Бога), Дэйв Гэхэн уже в 14 лет предстал перед судом по делам несовершеннолетних -- он обвинялся в вандализме и угоне автомобилей. Переключившись на амфетамины, панк и лондонские клубы, он превратился в певца, идеально вписавшегося в синтезаторную группу, которую решила создать эта троица, -- «Композиция звука» (Composition of Sound). «Когда я впервые познакомился с парнями, у меня сразу возникло ощущение, что их жизнь течет без тревог и забот», -- рассказывает Гэхэн, и в его голосе по-прежнему слышна эссекская развязность.
Бойкие минималистские хиты Кларка и безнадежное отсутствие имиджа у группы (переименованной в Depeche Mode -- это название Гэхэн увидел на обложке французского журнала мод) привели к тому, что их стали считать эдакими поп-музыкальными простаками для подростков. Именно так их воспринимали очень долго. Когда после выхода дебютного альбома «Speak Аnd Spell» в 1981 году ушел Кларк (сначала в Yazoo, затем -- в Erasure), Гор -- пессимист, по собственному признанию, --взял на себя обязанности главного сочинителя. На замену в студию пригласили Алана Уайлдера, западного лондонца из приличной семьи. Гор убежден, что какая-то дружба между ними все же была: «Может, все дело в такой ложной интимности, которая возникает на совместных вечеринках, но, мне кажется, даже сам Алан не смог бы отрицать, что с нами ему иногда было весело». Тем не менее, с самого начала Гор и Флетчер составляли в группе одну фракцию, а Уайлдер и Гэхэн -- другую.
Периодические трения, судя по всему, не приносили большого вреда. Отказ использовать заранее запрограммированные клавишные или сэмплы чужих мелодий сделал их уникальными среди прочих электронных групп. На третьем альбоме «Construction Time Again» (1983) в музыке зазвучал индустриальный грохот металлических труб, а в словах песен -- социализм игрушечных городов. На следующий год «Some Great Reward» с хитом «People Are People», прорвавшимся на музыкальный рынок США, показал слушателям «изврат-поп» и циничное остроумие. «Мы вдруг превратились в настоящую рок-группу, -- говорит Гэхэн. -- Мне кажется, совершенно случайно».
Оба альбома были частично записаны в Берлине, куда Гор переехал после ссоры с подругой -- ревностной христианкой. В детстве робкий, теперь он с головой окунулся в клубную жизнь, и фанаты причудливой рок-моды до сих пор тепло вспоминают его кожаные юбочки и садомазохистские ремешки. И потом еще долгое время его тексты были чем-то вроде манифеста гедонизма как способа защиты от скуки и разочарования повседневной рутины: в 1987 году в песне «Strangelove» он писал: «Я сдаюсь пороку / Поскольку только так жизнь стоит жить». Если бы не прическа, похожая на сахарную вату, и не вечная проказливая улыбка, ему бы поверили раньше.
А Гэхэн тем временем устраивал свою жизнь с будущей женой Джоанной. Однако в Берлине, где бары открываются поздно, а Depeche Mode стали знаменитостями, соблазны подстерегали на каждом шагу. «Дикий период в жизни у меня уже закончился, и мне, видимо, хотелось какой-то нормальности в человеческих отношениях. Но, сказать по правде, я себя обманывал».
Склонность к невоздержанности уже имелась, не хватало только средств и возможности предаться ей. Но и это скоро решилось. Мрачный, клаустрофобный альбом 1986 года «Black Celebration» и хоральный «Music For The Masses» год спустя не только обозначили гигантские ступени карьеры для группы, но и стали творческими вехами, доказав, что электронная музыка может звучать экспансивно и мощно, заполняя собой целые стадионы. В то же самое время их дизайнером и видео-режиссером становится голландский фотограф Антон Корбийн: ему удалось вылепить из четверки совершенно различных персонажей группу с единым стилем. Когда Мартин Гор назвал альбом «Музыка для масс», он просто сострил по поводу того, что Depeche Mode постоянно находятся на подступах ко всемирному успеху, но самого успеха никогда не добиваются. Как выяснилось, название вовсе не было шуткой.
В фильме «101» -- о гастролях группы 1989 года -- есть прекрасная сцена, достойная «Spinal Tap». Триумфальный заключительный концерт гастролей «Музыки для масс» на стадионе Роузбоул в Пасадене. Дэйв Гэхэн мечется по гримерке в муках: он не знает, что ему закричать -- «Привет, Пасадена!» или «Привет, Роузбоул!». Когда гастрольный менеджер предлагает ему приветствовать публику фразой «Добрый вечер, добро пожаловать на концерт для масс», Гэхэн рявкает в ответ: «Я тебе не Водсворт какой-нибудь, твою мать!»
Сам факт того, что Гэхэн может что-то крикнуть 60 тысячам американских поклонников, британцам казался удивительным. Но после одного взгляда на то, как он извивается и гарцует по сцене, вопя при каждом удобном случае «Хей!», пока соратники тычут пальцами в синтезаторы, становилось ясно, каким неожиданным восторгом для зрителей они оказываются вживую: Kraftwerk, украшенный Родом Стюартом.
«После выхода этого фильма на экраны мы вдруг стали такой "стадионной бандой", а это не совсем правда -- мы сыграли всего на одном стадионе, -- но восприятие нас круто изменилось, -- рассказывает Гэхэн. -- Мы становились грандиознее того, что я мог бы себе вообразить».
После «101» все было готово к тому, чтобы Depeche Mode выпустили свой лучший альбом. Что они и сделали: отправились с продюсером Марком Эллисом (он же «Флад») в Милан, где скудное мерцающее звучание альбома вдохновлялось клубными подвигами. В «Violator» вошло несколько лучших песен, написанных Гором. Когда группа объявила даты мирового гастрольного тура «World Violation», все билеты были проданы задолго до его начала, а сами гастроли превратились в долгий победный марш, подкрепленный кокаином и «экстази».
«Во время этих гастролей, -- вспоминает Гэхэн, -- мы дошли до того состояния, когда все было просто великолепно. Но мне кажется, даже тогда я перестарался. Каждый вечер, сойдя со сцены, мы подзаряжались и начинали отрываться… Можете себе представить: полтора года вы гастролируете, став частью этого цирка, а потом все заканчивается, и вы возвращаетесь к реальности своей обычной жизни. Чем дольше становились гастроли, тем меньше меня удовлетворяла нормальная жизнь. Это был последний раз, когда такое веселье приносило радость».
Radiohead заигрывали с безумием во время гастролей «OK Computer», Oasis не могли долго находиться в дороге без потасовки, а новые британские группы еще не достигли мировой популярности, достаточной для того, чтобы понять, как стадионные концерты на протяжении многих месяцев подряд влияют на людей, психологически не подготовленных к такому стрессу. Быть может, если бы Depeche Mode лучше удавалось общаться друг с другом, они бы осознали, что ходят по самому краю. Или, если бы прихоти мешали работе, кто-нибудь одернул бы их. Но в то время казалось, что прекращать веселье незачем. Вот они и не останавливались.
Одним из последствий гастрольного тура «World Violation» стал роман Гэхэна с их калифорнийским агентом по связям с общественностью Терезой Конуэй и распад неблагополучного брака с Джоанной. «Это не имело никакого отношения к моей первой жене, -- утверждает он. -- Наверное, мне снова захотелось приключений».
Гор и Флетчер тем временем стали отцами в первый раз, а Уайлдер незадолго до этого женился на своей давней подруге. Страсть Гэхэна оттягиваться вместе с остальными членами группы все равно уже поутихла, поэтому он решил переселиться в Голливуд вместе с Конуэй. (С тех пор он не живет в Великобритании, но до сих пор не избавился от милой привычки торопливо поправляться, когда в речи проскальзывают американизмы: «не ass, а arse».) Пожив на гастролях, как истинная рок-звезда, Гэхэн хотел выглядеть рок-звездой постоянно -- пусть это походило на карикатуру. С одобрения Конуэй он отрастил волосы, сделал себе татуировки, начал снова ходить на концерты. Даже на их свадебной церемонии в Лас-Вегасе пел пародист Элвиса.
«Об этом образе много говорилось, но все 80-е годы это тоже был не совсем я, -- объясняет Гэхэн. -- Мне казалось, что не нужно больше врать и притворяться, что я -- какой-то там правильный парень, когда на самом деле все 80-е мы развлекались, пили и нюхали, как делали все вокруг. На самом деле, я чувствовал, что живу честнее их. Я не представлял, насколько быстро все закручивается в спираль, поскольку жил так изо дня в день. Для этого не обязательно было ходить на концерты или куда-то -- такая драма была частью всей моей жизни в Лос-Анджелесе».
«Драма» заключалась в пристрастии к героину, хотя Гэхэн никогда не упоминает о нем. Но рассказывает о первых месяцах жизни в Лос-Анджелесе он с жуликоватой веселостью, а не с сожалением. Впервые по-настоящему разбогатев после покорившего мир «Violator», переживая вторую юность с любящей молодой женой и в окружении людей, на которых его слава производила должное впечатление, он явно наслаждался таким существованием. Хоть и недолго.
В середине 1992 года Depeche Mode собрались в Мадриде, чтобы начать работу над новым альбомом, и поняли, что за полтора года вдали друг от друга многое изменилось. «Я был возбужден, мне хотелось вернуть былое ощущение энтузиазма, а войдя в студию, я, к своему ужасу, увидел, что никто больше не остановился на той же странице, -- вспоминает Гэхэн. -- Мне кажется, группа меня довольно сильно боялась. Я определенно спятил».
«Его фотографий мы, кажется, не видели, -- подтверждает Гор. -- Поэтому для нас было шоком, когда он появился -- с длинными волосами, весь в татуировках, даже одет по-другому. Мне кажется, именно тогда, в Мадриде, нам стало очевидно, что от подлинного единства группы уже ничего не осталось».
Продюсеру Фладу пришло в голову на время записи поселить всю группу вместе, но ничего хорошего из этого не вышло. Может быть, дело в британской сдержанности, но Depeche Mode скорее избегали своих проблем, чем обсуждали их. Рассказывая об этом сейчас, вызывающе неконфликтный Гор, кажется, раскаивается:
«Наверное, я этого не осознавал тогда как следует, -- признает он. -- Помню, что если мне не нравилось, в каком направлении движется работа над определенными песнями, я по нескольку дней дулся, а это, наверное, рождало напряжение. Дэйв не подхлестывал работу, поскольку у него как раз тогда был медовый месяц с героином. Хотя наши спальни располагались в одном коридоре, он иногда исчезал на три-четыре дня подряд».
К чести Гора и Флетчера, они не перекладывают всю вину целиком на Гэхэна или Уайлдера, которому в группе не нравилось все больше и больше: он считал, что его вклад недооценивают. Шаткая архитектура межличностных отношений, столько времени державшая их вместе, разваливалась, и поддержать ее было некому. Флетчер боролся с депрессией, а во время заключительных сессий записи альбома в Гамбурге вообще попал в больницу: «Я слишком много беспокоился о самом себе, чтобы еще и за Дэйва волноваться. Кроме этого, мы все немного лицемерили, поскольку каждый, помимо прочего, занимался своими делами».
Гор тем временем большую часть ночей проводил в клубах и сильно пил. «Я тогда не чувствовал, что это обязательно должно быть проблемой, -- говорит он, изумляясь собственной способности к самообману. -- Я просто слишком много пил. У меня случилось несколько припадков, и врачи сказали, что так бывает, когда тело уходит в отказ. Поэтому я иногда просыпался после тяжелой ночи, у меня начиналась паника, и я немедленно думал: вот схожу в паб, выпью -- и все будет хорошо». Гор не знал даже, что Гэхэн сел на героин, пока группа не собралась у Алана Уайлдера дома, вернувшись в Англию: «Сказать по правде, я был совершенно не в курсе, но как только части головоломки собрались вместе, смысл мне стал ясен сразу».
Если бы альбом «Songs Of Faith And Devotion» оказался так же плох, как та атмосфера, в которой он появился на свет, последовавшие за ним гастроли не стали бы такими длительными и разрушительными. Тем не менее, вопреки всему, он оказался одной из лучших и самых стилистически смелых работ группы (и до сих пор у Гэхэна остается любимой). Поэтому 19 мая 1993 года они сыграли первый концерт турне в Лилле, Франция, и никто их на путь истинный не наставил, хотя Гэхэн потрясающе умудрялся уравновешивать героин интенсивными разминками и полуторачасовыми занятиями йогой каждый день.
«После успеха "Violator", как мне кажется, мы почувствовали себя поистине неуничтожимыми, -- рассуждает Флетчер. -- Мы были очень наивны».
«Тем не менее, все равно было весело, -- настаивает Гор. -- Просто веселье никогда не заканчивалось». Флетчер считает, что они были первой группой, которая взяла с собой на гастроли психиатра и торговца наркотиками: психиатра вскоре уволили, а торговец остался. «Чем грандиознее гастроли, тем легче оттягиваться, -- признает шеф их звукозаписывающей фирмы Миллер. -- Это такой пузырь, в котором может происходить все что угодно, если ты только можешь выходить на сцену и выступать. Я поехал с ними на гастроли и понял, что это кошмар. Помню, как меня представили официальному торговцу наркотиками, и я подумал в тот момент: твою мать, тут уже я ничего сделать не могу».
Главным яблоком раздора стало продление гастролей в США, но Уайлдер и Гэхэн настаивали, что теперь затрат будет меньше, поэтому все они заработают миллионы. И тур покатился дальше -- только члены группы едва разговаривали друг с другом и передвигались в разных машинах. Выбор Гэхэном разогревающего состава тоже не сильно помог: «Primal мать их Scream», по определению Миллера. Результат оказался ужасающим. В Лос-Анджелесе Гора скрутил припадок, вызванный алкоголем и стрессом, а после концерта в Новом Орлеане у Гэхэна наступила передоза. Но они продолжали, и Гэхэн не выказывал ни малейшего признака того, что он собирается успокоиться -- ни на сцене, ни вне ее. «Сегодня я осознаю, насколько крепко меня поддерживают, насколько сильно обо мне заботятся», -- размышляет он почти истово, как многие излечившиеся наркоманы.
«Иногда я просто не понимаю, как мне удалось все это пережить. О безумии тех гастролей сказано уже все, но там все так и было. И даже гораздо хуже».
Алан Уайлдер официально вышел из состава Depeche Mode год спустя. Дэниэл Миллер твердо верит, что если бы этого не случилось, группа бы просто распалась. «Было совершенно очевидно, что эти четверо не способны больше записать вместе ни одного альбома».
Флетчер трактует мотивы Уайлдера менее терпимо: «Мне кажется, он чувствовал, что группа развалится -- с тем состоянием, в котором находился Дэйв. Я думаю, он просто хотел первым спрыгнуть с корабля».
Поэтому «Ultra», девятый альбом Depeche Mode, был записан ими втроем, и большую часть груза тащил на себе продюсер Тим Сайменон. В мае 1996 года, посреди записи, Гэхэн передозировался, но даже тогда потребовалось вмешательство его друга Джонатана Кесслера, бухгалтера группы, ставшего менеджером, чтобы он лег в реабилитационный центр «Exodus». Гэхэн получил предписание суда: вести трезвый образ жизни в доме, где живут другие наркоманы на излечении («самые близкие мои друзья в жизни»), -- а потом переехал в Нью-Йорк со своей новой подругой Дженнифер. С тех пор он не берет в рот ничего крепче сигареты.
Когда Дэйв Гэхэн рассказывает о том, что называет «всей этой чепухой», обезоруживающая искренность чередуется у него с неловкими паузами. Вероятно, не может забыть, что его душевные излияния прессе в тот период затмили собственно музыкальные достоинства «Ultra». В качестве слабого утешения, даже циники вынуждены были признать, что в одержимости Гора темами крайности, греха, чувства вины и покаяния, постоянно всплывающими в текстах песен, есть доля правды. Хотя сам Гор, как обычно, утверждает: «Когда я пишу песни, я никогда не думаю о Дэйве».
«Сказать по правде, я этому не верю, -- парирует Гэхэн. -- Мне кажется, его восприятие -- глубже, он сознает, что некоторые вещи, о которых он пишет, происходят вокруг нас. Именно через это я чувствую связь с ним. Друг с другом мы особо не разговариваем».
Свое излечение Depeche Mode проверили мировым забегом в поддержку второго сборника хитов «Singles 86>98». Сейчас они обычно отправляются на экскурсии по городам, которые раньше наблюдали из окон лимузинов в алкогольном тумане. Торговца наркотиками в гастрольном персонале сменил массажист, а две бутылки вина перед концертом Гору заменяют две маленькие рюмки.
Результатом такого омоложения стал «Exciter», записанный за последний год с продюсером Марком Беллом (LFO, Бьёрк) в Лондоне, Нью-Йорке и Санта-Барбаре, где, соответственно, живут Флетчер, Гэхэн и Гор. «Я просыпаюсь каждое утро и вижу солнышко, потрясающий горный пейзаж и действительно чувствую, что становлюсь чуточку ближе к Богу, чем бы Бог на самом деле ни являлся», -- улыбается автор песен Depeche Mode.
Солнышко ли тому виной, или размеренный образ жизни с женами и детьми, но «Exciter» -- самая оптимистичная запись, сделанная группой за двадцать лет. Там по-прежнему слышны темные звуковые тени и намеки на извращенность, но есть и просто песни о любви, вроде «Freelove» или «Goodnight Lovers», где голос Гэхэна звучит тепло и чувственно. Однако дистанция между Гэхэном и остальными членами группы сохраняется. Теперь, когда он направляет свою энергию в музыку, а не в наркотики, его беспокоит несоответствие между перфекционизмом Гора и его собственными, более вольными и органичными вкусами. На следующий год он намерен выпустить сольный альбом в этом ключе.
«У меня есть чувство, что он уважает меня так же, как я уважаю его, просто он неспособен это по-настоящему признать, -- хмурится Гэхэн. -- Мартин не из тех людей, которые могут повернуться, потрепать по плечу и сказать: "Здорово, просто фантастика". А если честно, то, случись такое, я все равно не знал бы, как реагировать».
Явно, Depeche Mode -- не последняя банда в городе, но ни один из них не может объяснить, почему они не бросили группу раньше. Теория есть у Дэниэла Миллера: «Очень многие споры, происходящие между ними сейчас, происходили и двадцать лет назад. Флетч с Мартином всегда оставались приятелями, Алан же всегда был чужаком, и даже Дэйв с ними вместе не рос. Если бы все они были закадычными друзьями, а потом разошлись, все вышло бы по-другому. Но отношения между ними сильно не изменились. Кто знает? Начнешь анализировать что-то, и оно разваливается».
А вот Гэхэн и не пытается. Он пережил кошмары, в которых сам был виноват, и теперь судьба Depeche Mode для него -- не самый важный вопрос. Когда интервью заканчивается, он выглядит измотанным и начинает рассказывать о том, как скучает по Дженнифер, теперь уже третьей жене, и по их маленькой дочери Стелле.
«Теперь у меня есть настоящая жизнь, -- задумчиво произносит он. -- Жизнь, отдельная от Depeche Mode. Так со мной -- впервые за много лет, я не собираюсь эту жизнь гробить. Я по-прежнему делаю ошибки, но готов за них отвечать. Я уже никуда не убегаю. Я -- здесь».
И Дэйв Гэхэн улыбается этому чуду.
читать далееЛетом 1994 года «Диета Дэйва Гэхэна» была примерно такова. Придя в себя где-то в середине дня в каком-нибудь номере американского отеля, он начинал с двух стаканов водки. Голос был сорван до того, что Гэхэн не мог разговаривать, поэтому он звонил своему личному помощнику Джерри и выстукивал условную комбинацию по трубке. Потом забирался в лимузин, ехал в аэропорт и по пути захватывал в «Макдональдсе» гамбургер -- единственную еду за весь день. В самолете наступал черед двух таблеток «валиума» и полной отключки.
Когда Гэхэн приезжал в зал, гастрольные медики вкалывали ему стероиды от горла и болеутоляющие от всего остального. «Я превратился в помойный бак», -- с горечью вспоминает певец.
К тому времени, как он выходил на сцену, химический коктейль, пришпоренный адреналином, уже поддерживал его в странном равновесии: он прекрасно себя чувствовал, скакал и улюлюкал так, точно с ним все в порядке. Однако после концерта сразу запирался в номере, ни словом не обменявшись с соратниками по группе, и в одиночестве всю ночь колол себе героин. Затемнение.
К концу 14-месячного турне из 158 концертов «Песни веры и преданности» (Songs of Faith and Devotion) Дэйв Гэхэн весил всего 100 фунтов и был бледен как мел.
Трудно поверить, но следующие два года оказались еще хуже -- жуткий наглядный урок на тему «Почему героин -- очень плохая привычка». Между бесплодными периодами в реабилитационной клинике, которые завершались преждевременными выписками, жизнь его разваливалась на куски с ужасающей скоростью: вторая жена ушла, первая запретила видеться с их маленьким сыном Джеком, дом в Лос-Анджелесе обчистили грабители. Гэхэн оказывался в отделениях экстренной помощи столько раз, что санитары Западного Голливуда дали ему кличку «Живучий Кошак». В какой-то момент он запил «валиум» вином и в попытке самоубийства вскрыл себе вены. Самая известная и прискорбная передозировка «спидболом» из кокаина и героина привела к тому, что у него остановилось сердце, и две минуты он был практически мертв.
Невоздержанность Гэхэна, вероятно, была в то время эффектным аттракционом для публики, но проблемы имелись и у других членов Depeche Mode. Во время тех же гастролей автор песен группы Мартин Гор, лицо которого оставалось неизменно свежим, перед каждым концертом выпивал две бутылки вина: он свято верил, что если выйдет на сцену трезвым, то непременно забудет, как играть. Клавишник Энди «Флетч» Флетчер в последних концертах в США вообще не участвовал: остался на Гавайях приходить в себя после нервного срыва. Студийный гений Алан Уайлдер безнадежно отдалился от остальных участников, а через год покинул группу навсегда.
«У вас не должно возникать впечатления, что такие проблемы были у одного человека, и он потопил весь корабль, -- со странноватой гордостью подчеркивает Энди Флетчер. -- Пробоин было много».
Итак, перед вами Depeche Mode -- группа, которая никогда ни в чем не знала меры.
Свой первый сингл «Dreaming of Me» Depeche Mode выпустили 20 февраля 1981 года, и то, что спустя двадцать лет они живы и неплохо себя чувствуют, выпустив десятый студийный альбом «Exciter», -- сам по себе маленькое чудо. В начале 80-х английская электронная группа с гедонистическими аппетитами американских «свиней рока» так яростно начала и так долго продолжала оттягиваться, что вообще странно, почему к распаду они подошли только в 1994 году.
Когда проблемы Дэйва Гэхэна получили огласку, группа перестала, наконец, восприниматься как несколько абсурдное популярное развлечение для масс с тягой к показной обреченности и черной коже. Может, из-за портновских изысков, которыми они радовали поклонников на протяжении многих лет, может, из-за предпочтения синтезаторов гитарам, но Британия никогда не воспринимала Depeche Mode слишком всерьез.
К счастью, им на это было наплевать. Они стали самой устойчивой британской группой своей эпохи, добившейся международной славы. Что бы ни происходило -- смерть, наркотики, депрессия, уход участников, -- они всегда отлично слышали новое, умели сочинить хорошую мелодию и ни разу не записали паршивой пластинки. В Америке они -- кульминация моды на все английское: группа, размышляющая в своих песнях о смерти, Боге и садомазохизме, кажется одинаково уместной на стадионе и на танцплощадке. Smashing Pumpkins, Nine Inch Nails, Slipknot, Korn, Deftones, DJ Shadow и техно-продюсеры Детройта -- все они снимают перед ними шляпы.
«Я читал "Нацию прозака", и мне кажется, что ее автор, Элизабет Вёрцель, именно нас и The Smiths обвиняет в том, что мы завели моду на "жалость к себе", -- хмыкает Гор, один из тех немногих людей, чей смех звучит в точности, как «ха-ха-ха». -- Мы же просто пытались в свою поп-музыку ввести какие-то элементы реальности».
Сегодня Depeche Mode обосновались в экстравагантно плюшевом лондонском частном клубе «Домашний дом», где к антиквариату не относятся разве что телефоны. Им уже под сорок, но, как подчеркивает, скривившись, Гор, они нисколько не «повзрослели». Да и по виду не скажешь. Гор в лыжной шапочке и странной лоскутной кожаной куртке, сияет, как мальчишка, а консервативно одетый Флетчер в очках меньше всего на свете похож на рок-звезду. Это показательно: они снимают комнаты в таком месте, где деньги текут рекой, но им вслед поворачивается значительно меньше голов, чем вслед Тамсин Аутуэйт из сериала «EastEnders», остановившейся в клубе одновременно с ними. Видимо, Depeche Mode -- величайшая культовая группа в мире.
Чуть дальше по коридору -- комната Дэйва Гэхэна. Он приветствует меня словами: «Заходите, я не кусаюсь. Что бы вы обо мне ни слышали». Его лицо раздвигается волчьей ухмылкой, он чисто выбрит и вновь сияет здоровьем. Даже прическа у него такая же, как в конце 80-х. С головы до пят он упакован в блестящую черную кожу, если не считать выглядывающих из-под штанин светло-голубых носков. В руке медленно дымится тонкая сигара -- единственный порок, от которого он не отказался. О темных временах напоминают лишь татуировки и шрамы на бледной руке. Иногда на середине фразы он замолкает, но по большей части ответы его мгновенны и точны, он открыт и словоохотлив, когда рассказывает об извилистой карьере группы в последние два десятилетия.
«Они ниспровергают законы тяготения, -- говорит о Depeche Mode основатель фирмы звукозаписи Mute Дэниэл Миллер, который подписал с ними первый контракт и вообще направлял по жизни. -- Нет, не так: они сформулировали свои законы тяготения».
Если у Depeche Mode и есть то, о чем знают все без исключения, так это -- откуда они взялись. Бэзилдон всегда считался посмешищем, но группа помнит безработицу и бессмысленные драки по вечерам. Не очень приятное место для четырех подростков из рабочих семей в конце 70-х годов.
Хотя Гор, Флетчер и их друг Винс Кларк послушно ходили в церковь (правда, Гор отрицает, что вообще верил в Бога), Дэйв Гэхэн уже в 14 лет предстал перед судом по делам несовершеннолетних -- он обвинялся в вандализме и угоне автомобилей. Переключившись на амфетамины, панк и лондонские клубы, он превратился в певца, идеально вписавшегося в синтезаторную группу, которую решила создать эта троица, -- «Композиция звука» (Composition of Sound). «Когда я впервые познакомился с парнями, у меня сразу возникло ощущение, что их жизнь течет без тревог и забот», -- рассказывает Гэхэн, и в его голосе по-прежнему слышна эссекская развязность.
Бойкие минималистские хиты Кларка и безнадежное отсутствие имиджа у группы (переименованной в Depeche Mode -- это название Гэхэн увидел на обложке французского журнала мод) привели к тому, что их стали считать эдакими поп-музыкальными простаками для подростков. Именно так их воспринимали очень долго. Когда после выхода дебютного альбома «Speak Аnd Spell» в 1981 году ушел Кларк (сначала в Yazoo, затем -- в Erasure), Гор -- пессимист, по собственному признанию, --взял на себя обязанности главного сочинителя. На замену в студию пригласили Алана Уайлдера, западного лондонца из приличной семьи. Гор убежден, что какая-то дружба между ними все же была: «Может, все дело в такой ложной интимности, которая возникает на совместных вечеринках, но, мне кажется, даже сам Алан не смог бы отрицать, что с нами ему иногда было весело». Тем не менее, с самого начала Гор и Флетчер составляли в группе одну фракцию, а Уайлдер и Гэхэн -- другую.
Периодические трения, судя по всему, не приносили большого вреда. Отказ использовать заранее запрограммированные клавишные или сэмплы чужих мелодий сделал их уникальными среди прочих электронных групп. На третьем альбоме «Construction Time Again» (1983) в музыке зазвучал индустриальный грохот металлических труб, а в словах песен -- социализм игрушечных городов. На следующий год «Some Great Reward» с хитом «People Are People», прорвавшимся на музыкальный рынок США, показал слушателям «изврат-поп» и циничное остроумие. «Мы вдруг превратились в настоящую рок-группу, -- говорит Гэхэн. -- Мне кажется, совершенно случайно».
Оба альбома были частично записаны в Берлине, куда Гор переехал после ссоры с подругой -- ревностной христианкой. В детстве робкий, теперь он с головой окунулся в клубную жизнь, и фанаты причудливой рок-моды до сих пор тепло вспоминают его кожаные юбочки и садомазохистские ремешки. И потом еще долгое время его тексты были чем-то вроде манифеста гедонизма как способа защиты от скуки и разочарования повседневной рутины: в 1987 году в песне «Strangelove» он писал: «Я сдаюсь пороку / Поскольку только так жизнь стоит жить». Если бы не прическа, похожая на сахарную вату, и не вечная проказливая улыбка, ему бы поверили раньше.
А Гэхэн тем временем устраивал свою жизнь с будущей женой Джоанной. Однако в Берлине, где бары открываются поздно, а Depeche Mode стали знаменитостями, соблазны подстерегали на каждом шагу. «Дикий период в жизни у меня уже закончился, и мне, видимо, хотелось какой-то нормальности в человеческих отношениях. Но, сказать по правде, я себя обманывал».
Склонность к невоздержанности уже имелась, не хватало только средств и возможности предаться ей. Но и это скоро решилось. Мрачный, клаустрофобный альбом 1986 года «Black Celebration» и хоральный «Music For The Masses» год спустя не только обозначили гигантские ступени карьеры для группы, но и стали творческими вехами, доказав, что электронная музыка может звучать экспансивно и мощно, заполняя собой целые стадионы. В то же самое время их дизайнером и видео-режиссером становится голландский фотограф Антон Корбийн: ему удалось вылепить из четверки совершенно различных персонажей группу с единым стилем. Когда Мартин Гор назвал альбом «Музыка для масс», он просто сострил по поводу того, что Depeche Mode постоянно находятся на подступах ко всемирному успеху, но самого успеха никогда не добиваются. Как выяснилось, название вовсе не было шуткой.
В фильме «101» -- о гастролях группы 1989 года -- есть прекрасная сцена, достойная «Spinal Tap». Триумфальный заключительный концерт гастролей «Музыки для масс» на стадионе Роузбоул в Пасадене. Дэйв Гэхэн мечется по гримерке в муках: он не знает, что ему закричать -- «Привет, Пасадена!» или «Привет, Роузбоул!». Когда гастрольный менеджер предлагает ему приветствовать публику фразой «Добрый вечер, добро пожаловать на концерт для масс», Гэхэн рявкает в ответ: «Я тебе не Водсворт какой-нибудь, твою мать!»
Сам факт того, что Гэхэн может что-то крикнуть 60 тысячам американских поклонников, британцам казался удивительным. Но после одного взгляда на то, как он извивается и гарцует по сцене, вопя при каждом удобном случае «Хей!», пока соратники тычут пальцами в синтезаторы, становилось ясно, каким неожиданным восторгом для зрителей они оказываются вживую: Kraftwerk, украшенный Родом Стюартом.
«После выхода этого фильма на экраны мы вдруг стали такой "стадионной бандой", а это не совсем правда -- мы сыграли всего на одном стадионе, -- но восприятие нас круто изменилось, -- рассказывает Гэхэн. -- Мы становились грандиознее того, что я мог бы себе вообразить».
После «101» все было готово к тому, чтобы Depeche Mode выпустили свой лучший альбом. Что они и сделали: отправились с продюсером Марком Эллисом (он же «Флад») в Милан, где скудное мерцающее звучание альбома вдохновлялось клубными подвигами. В «Violator» вошло несколько лучших песен, написанных Гором. Когда группа объявила даты мирового гастрольного тура «World Violation», все билеты были проданы задолго до его начала, а сами гастроли превратились в долгий победный марш, подкрепленный кокаином и «экстази».
«Во время этих гастролей, -- вспоминает Гэхэн, -- мы дошли до того состояния, когда все было просто великолепно. Но мне кажется, даже тогда я перестарался. Каждый вечер, сойдя со сцены, мы подзаряжались и начинали отрываться… Можете себе представить: полтора года вы гастролируете, став частью этого цирка, а потом все заканчивается, и вы возвращаетесь к реальности своей обычной жизни. Чем дольше становились гастроли, тем меньше меня удовлетворяла нормальная жизнь. Это был последний раз, когда такое веселье приносило радость».
Radiohead заигрывали с безумием во время гастролей «OK Computer», Oasis не могли долго находиться в дороге без потасовки, а новые британские группы еще не достигли мировой популярности, достаточной для того, чтобы понять, как стадионные концерты на протяжении многих месяцев подряд влияют на людей, психологически не подготовленных к такому стрессу. Быть может, если бы Depeche Mode лучше удавалось общаться друг с другом, они бы осознали, что ходят по самому краю. Или, если бы прихоти мешали работе, кто-нибудь одернул бы их. Но в то время казалось, что прекращать веселье незачем. Вот они и не останавливались.
Одним из последствий гастрольного тура «World Violation» стал роман Гэхэна с их калифорнийским агентом по связям с общественностью Терезой Конуэй и распад неблагополучного брака с Джоанной. «Это не имело никакого отношения к моей первой жене, -- утверждает он. -- Наверное, мне снова захотелось приключений».
Гор и Флетчер тем временем стали отцами в первый раз, а Уайлдер незадолго до этого женился на своей давней подруге. Страсть Гэхэна оттягиваться вместе с остальными членами группы все равно уже поутихла, поэтому он решил переселиться в Голливуд вместе с Конуэй. (С тех пор он не живет в Великобритании, но до сих пор не избавился от милой привычки торопливо поправляться, когда в речи проскальзывают американизмы: «не ass, а arse».) Пожив на гастролях, как истинная рок-звезда, Гэхэн хотел выглядеть рок-звездой постоянно -- пусть это походило на карикатуру. С одобрения Конуэй он отрастил волосы, сделал себе татуировки, начал снова ходить на концерты. Даже на их свадебной церемонии в Лас-Вегасе пел пародист Элвиса.
«Об этом образе много говорилось, но все 80-е годы это тоже был не совсем я, -- объясняет Гэхэн. -- Мне казалось, что не нужно больше врать и притворяться, что я -- какой-то там правильный парень, когда на самом деле все 80-е мы развлекались, пили и нюхали, как делали все вокруг. На самом деле, я чувствовал, что живу честнее их. Я не представлял, насколько быстро все закручивается в спираль, поскольку жил так изо дня в день. Для этого не обязательно было ходить на концерты или куда-то -- такая драма была частью всей моей жизни в Лос-Анджелесе».
«Драма» заключалась в пристрастии к героину, хотя Гэхэн никогда не упоминает о нем. Но рассказывает о первых месяцах жизни в Лос-Анджелесе он с жуликоватой веселостью, а не с сожалением. Впервые по-настоящему разбогатев после покорившего мир «Violator», переживая вторую юность с любящей молодой женой и в окружении людей, на которых его слава производила должное впечатление, он явно наслаждался таким существованием. Хоть и недолго.
В середине 1992 года Depeche Mode собрались в Мадриде, чтобы начать работу над новым альбомом, и поняли, что за полтора года вдали друг от друга многое изменилось. «Я был возбужден, мне хотелось вернуть былое ощущение энтузиазма, а войдя в студию, я, к своему ужасу, увидел, что никто больше не остановился на той же странице, -- вспоминает Гэхэн. -- Мне кажется, группа меня довольно сильно боялась. Я определенно спятил».
«Его фотографий мы, кажется, не видели, -- подтверждает Гор. -- Поэтому для нас было шоком, когда он появился -- с длинными волосами, весь в татуировках, даже одет по-другому. Мне кажется, именно тогда, в Мадриде, нам стало очевидно, что от подлинного единства группы уже ничего не осталось».
Продюсеру Фладу пришло в голову на время записи поселить всю группу вместе, но ничего хорошего из этого не вышло. Может быть, дело в британской сдержанности, но Depeche Mode скорее избегали своих проблем, чем обсуждали их. Рассказывая об этом сейчас, вызывающе неконфликтный Гор, кажется, раскаивается:
«Наверное, я этого не осознавал тогда как следует, -- признает он. -- Помню, что если мне не нравилось, в каком направлении движется работа над определенными песнями, я по нескольку дней дулся, а это, наверное, рождало напряжение. Дэйв не подхлестывал работу, поскольку у него как раз тогда был медовый месяц с героином. Хотя наши спальни располагались в одном коридоре, он иногда исчезал на три-четыре дня подряд».
К чести Гора и Флетчера, они не перекладывают всю вину целиком на Гэхэна или Уайлдера, которому в группе не нравилось все больше и больше: он считал, что его вклад недооценивают. Шаткая архитектура межличностных отношений, столько времени державшая их вместе, разваливалась, и поддержать ее было некому. Флетчер боролся с депрессией, а во время заключительных сессий записи альбома в Гамбурге вообще попал в больницу: «Я слишком много беспокоился о самом себе, чтобы еще и за Дэйва волноваться. Кроме этого, мы все немного лицемерили, поскольку каждый, помимо прочего, занимался своими делами».
Гор тем временем большую часть ночей проводил в клубах и сильно пил. «Я тогда не чувствовал, что это обязательно должно быть проблемой, -- говорит он, изумляясь собственной способности к самообману. -- Я просто слишком много пил. У меня случилось несколько припадков, и врачи сказали, что так бывает, когда тело уходит в отказ. Поэтому я иногда просыпался после тяжелой ночи, у меня начиналась паника, и я немедленно думал: вот схожу в паб, выпью -- и все будет хорошо». Гор не знал даже, что Гэхэн сел на героин, пока группа не собралась у Алана Уайлдера дома, вернувшись в Англию: «Сказать по правде, я был совершенно не в курсе, но как только части головоломки собрались вместе, смысл мне стал ясен сразу».
Если бы альбом «Songs Of Faith And Devotion» оказался так же плох, как та атмосфера, в которой он появился на свет, последовавшие за ним гастроли не стали бы такими длительными и разрушительными. Тем не менее, вопреки всему, он оказался одной из лучших и самых стилистически смелых работ группы (и до сих пор у Гэхэна остается любимой). Поэтому 19 мая 1993 года они сыграли первый концерт турне в Лилле, Франция, и никто их на путь истинный не наставил, хотя Гэхэн потрясающе умудрялся уравновешивать героин интенсивными разминками и полуторачасовыми занятиями йогой каждый день.
«После успеха "Violator", как мне кажется, мы почувствовали себя поистине неуничтожимыми, -- рассуждает Флетчер. -- Мы были очень наивны».
«Тем не менее, все равно было весело, -- настаивает Гор. -- Просто веселье никогда не заканчивалось». Флетчер считает, что они были первой группой, которая взяла с собой на гастроли психиатра и торговца наркотиками: психиатра вскоре уволили, а торговец остался. «Чем грандиознее гастроли, тем легче оттягиваться, -- признает шеф их звукозаписывающей фирмы Миллер. -- Это такой пузырь, в котором может происходить все что угодно, если ты только можешь выходить на сцену и выступать. Я поехал с ними на гастроли и понял, что это кошмар. Помню, как меня представили официальному торговцу наркотиками, и я подумал в тот момент: твою мать, тут уже я ничего сделать не могу».
Главным яблоком раздора стало продление гастролей в США, но Уайлдер и Гэхэн настаивали, что теперь затрат будет меньше, поэтому все они заработают миллионы. И тур покатился дальше -- только члены группы едва разговаривали друг с другом и передвигались в разных машинах. Выбор Гэхэном разогревающего состава тоже не сильно помог: «Primal мать их Scream», по определению Миллера. Результат оказался ужасающим. В Лос-Анджелесе Гора скрутил припадок, вызванный алкоголем и стрессом, а после концерта в Новом Орлеане у Гэхэна наступила передоза. Но они продолжали, и Гэхэн не выказывал ни малейшего признака того, что он собирается успокоиться -- ни на сцене, ни вне ее. «Сегодня я осознаю, насколько крепко меня поддерживают, насколько сильно обо мне заботятся», -- размышляет он почти истово, как многие излечившиеся наркоманы.
«Иногда я просто не понимаю, как мне удалось все это пережить. О безумии тех гастролей сказано уже все, но там все так и было. И даже гораздо хуже».
Алан Уайлдер официально вышел из состава Depeche Mode год спустя. Дэниэл Миллер твердо верит, что если бы этого не случилось, группа бы просто распалась. «Было совершенно очевидно, что эти четверо не способны больше записать вместе ни одного альбома».
Флетчер трактует мотивы Уайлдера менее терпимо: «Мне кажется, он чувствовал, что группа развалится -- с тем состоянием, в котором находился Дэйв. Я думаю, он просто хотел первым спрыгнуть с корабля».
Поэтому «Ultra», девятый альбом Depeche Mode, был записан ими втроем, и большую часть груза тащил на себе продюсер Тим Сайменон. В мае 1996 года, посреди записи, Гэхэн передозировался, но даже тогда потребовалось вмешательство его друга Джонатана Кесслера, бухгалтера группы, ставшего менеджером, чтобы он лег в реабилитационный центр «Exodus». Гэхэн получил предписание суда: вести трезвый образ жизни в доме, где живут другие наркоманы на излечении («самые близкие мои друзья в жизни»), -- а потом переехал в Нью-Йорк со своей новой подругой Дженнифер. С тех пор он не берет в рот ничего крепче сигареты.
Когда Дэйв Гэхэн рассказывает о том, что называет «всей этой чепухой», обезоруживающая искренность чередуется у него с неловкими паузами. Вероятно, не может забыть, что его душевные излияния прессе в тот период затмили собственно музыкальные достоинства «Ultra». В качестве слабого утешения, даже циники вынуждены были признать, что в одержимости Гора темами крайности, греха, чувства вины и покаяния, постоянно всплывающими в текстах песен, есть доля правды. Хотя сам Гор, как обычно, утверждает: «Когда я пишу песни, я никогда не думаю о Дэйве».
«Сказать по правде, я этому не верю, -- парирует Гэхэн. -- Мне кажется, его восприятие -- глубже, он сознает, что некоторые вещи, о которых он пишет, происходят вокруг нас. Именно через это я чувствую связь с ним. Друг с другом мы особо не разговариваем».
Свое излечение Depeche Mode проверили мировым забегом в поддержку второго сборника хитов «Singles 86>98». Сейчас они обычно отправляются на экскурсии по городам, которые раньше наблюдали из окон лимузинов в алкогольном тумане. Торговца наркотиками в гастрольном персонале сменил массажист, а две бутылки вина перед концертом Гору заменяют две маленькие рюмки.
Результатом такого омоложения стал «Exciter», записанный за последний год с продюсером Марком Беллом (LFO, Бьёрк) в Лондоне, Нью-Йорке и Санта-Барбаре, где, соответственно, живут Флетчер, Гэхэн и Гор. «Я просыпаюсь каждое утро и вижу солнышко, потрясающий горный пейзаж и действительно чувствую, что становлюсь чуточку ближе к Богу, чем бы Бог на самом деле ни являлся», -- улыбается автор песен Depeche Mode.
Солнышко ли тому виной, или размеренный образ жизни с женами и детьми, но «Exciter» -- самая оптимистичная запись, сделанная группой за двадцать лет. Там по-прежнему слышны темные звуковые тени и намеки на извращенность, но есть и просто песни о любви, вроде «Freelove» или «Goodnight Lovers», где голос Гэхэна звучит тепло и чувственно. Однако дистанция между Гэхэном и остальными членами группы сохраняется. Теперь, когда он направляет свою энергию в музыку, а не в наркотики, его беспокоит несоответствие между перфекционизмом Гора и его собственными, более вольными и органичными вкусами. На следующий год он намерен выпустить сольный альбом в этом ключе.
«У меня есть чувство, что он уважает меня так же, как я уважаю его, просто он неспособен это по-настоящему признать, -- хмурится Гэхэн. -- Мартин не из тех людей, которые могут повернуться, потрепать по плечу и сказать: "Здорово, просто фантастика". А если честно, то, случись такое, я все равно не знал бы, как реагировать».
Явно, Depeche Mode -- не последняя банда в городе, но ни один из них не может объяснить, почему они не бросили группу раньше. Теория есть у Дэниэла Миллера: «Очень многие споры, происходящие между ними сейчас, происходили и двадцать лет назад. Флетч с Мартином всегда оставались приятелями, Алан же всегда был чужаком, и даже Дэйв с ними вместе не рос. Если бы все они были закадычными друзьями, а потом разошлись, все вышло бы по-другому. Но отношения между ними сильно не изменились. Кто знает? Начнешь анализировать что-то, и оно разваливается».
А вот Гэхэн и не пытается. Он пережил кошмары, в которых сам был виноват, и теперь судьба Depeche Mode для него -- не самый важный вопрос. Когда интервью заканчивается, он выглядит измотанным и начинает рассказывать о том, как скучает по Дженнифер, теперь уже третьей жене, и по их маленькой дочери Стелле.
«Теперь у меня есть настоящая жизнь, -- задумчиво произносит он. -- Жизнь, отдельная от Depeche Mode. Так со мной -- впервые за много лет, я не собираюсь эту жизнь гробить. Я по-прежнему делаю ошибки, но готов за них отвечать. Я уже никуда не убегаю. Я -- здесь».
И Дэйв Гэхэн улыбается этому чуду.